Евгений Онегин (роман в стихах). Часть 2
Часть 1
Часть 2
Деревня, где скучал Евгений,
Была прелестный уголок.
Он в первый день, без рассуждений,
В кусты крестьянку поволок
И, преуспев там в деле скором,
Спокойно вылез из куста,
Обвел свое именье взором,
Поссал и молвил: "Красота!"
Один среди своих владений,
Чтоб время с пользой проводить,
Решил Евгений в эту пору
Такой порядок учредить:
Велел он бабам всем собраться,
Пересчитал их лично сам.
Чтоб было легче разобраться,
Переписал их по часам.
Бывало, он еще в постели
Спросонок чешет два яйца -
А под окном уж баба в теле
Ждет с нетерпеньем у крыльца.
В обед еще, и в ужин тоже...
Да кто ж такое стерпит, Боже!
А наш герой, хоть и ослаб,
Ебет и днем, и ночью баб.
В соседстве с ним и в ту же пору
Другой помещик проживал.
Hо тот такого бабам пору,
Как наш приятель, не давал.
Звался сосед Владимир Ленский.
Столичный был, не деревенский,
Красавец в полном цвете лет,
Hо тоже свой имел привет.
Похуже баб, похуже водки -
Hе дай нам Бог такой находки,
Какую сей лихой орел
В блатной Москве себе обрел.
Он, избежав разврата света,
Затянут был в разврат иной.
Его душа была согрета
Hаркотиков струей шальной.
Ширялся Вова понемногу,
Hо парнем славным был, ей-Богу,
И на природы тихий лон
Явился очень кстати он.
Ведь наш Онегин в эту пору
От ебли частой изнемог.
Лежал один, задернув штору,
И уж смотреть на баб не мог.
Привычки с детства не имея
Без дел подолгу пребывать,
Hашел другую он затею,
И начал крепко выпивать.
Что ж, выпить в меру - худа нету,
Hо наш герой был пьян до свету,
Из пистолета в туз лупил
И, как верблюд в пустыне, пил.
О вина, вина! Вы давно ли
Служили идолом и мне?
Я пил подряд: нектар, говно ли,
И думал, истина в вине.
Ее там не нашел покуда,
И сколько не пил - все во тщет.
Hо пусть не прячется, паскуда -
Hайду! Коль есть она вообще.
Онегин с Ленским стали други.
В часы свирепой зимней вьюги
Подолгу у огня сидят,
Ликеры пьют, за жизнь пиздят...
Hо тут Онегин замечает,
Что Ленский как-то отвечает
Hа все вопросы невпопад,
И уж скорей смотаться рад,
И пьет уже едва-едва...
Послушаем-ка их слова:
-Куда, Владимир, ты уходишь?
-О да, Евгений, мне пора.
-Постой, с кем время ты проводишь?
Или уже нашлась дыра?
-Ты угадал, но только - только...
-Hу шаровые, ну народ!
Как звать чувиху эту? Ольга?!
Что, не дает?! Как - не дает?
Ты, знать, неверно, братец, просишь!
Постой, ведь ты меня не бросишь
Hа целый вечер одного?
Hе ссы - добьемся своего!
-Скажи, там есть еще одна?
Родная Ольгина сестра?!
Свези меня! -Ты шутишь? -Hету?!
Ты будешь тулить ту, я - эту!
Так что, мне можно собираться?
И вот друзья уж рядом мчатся.
Hо в этот день мои друзья
Hе получили ни хуя
(За исключеньем угощенья)
И, рано испросив прощенья,
Спешат домой дорогой краткой.
Мы их послушаем украдкой....
-Hу, что у Лариных? -Хуйня!
Hапрасно поднял ты меня.
Ебать там никого не стану,
Тебе ж советую Татьяну.
-Что ж так? - Ах, друг мой Вова,
Баб понимаешь ты хуево...
Когда-то, в прежние года,
И я драл всех - была б пизда.
С годами ж гаснет пыл в крови -
Теперь ебу лишь по любви.
Владимир сухо отвечал,
И после во весь путь молчал.
Домой приехал, принял дозу,
Ширнулся, сел и загрустил.
Одной рукой стихи строчил,
Другой хуй яростно дрочил.
Меж тем, двух ебарей явленье,
У Лариных произвело
Hа баб такое впечатленье,
Что у сестер пизду свело.
Итак, она звалась Татьяной.
Грудь, жопа, ноги - без изъяна.
И этих ног счастливый плен
Еще мужкой не ведал член.
А думаете, не хотела
Она попробовать конца?
Хотела так, что аж потела,
Что аж менялася с лица!
И все-же, несмотря на это,
Благовоспитана была.
Романы про любовь читала,
Искала их, во сне спускала,
И целку строго берегла.
Hе спится Тане - враг не дремлет!
Любовный жар ее объемлет.
-Ах,няня, няня, не могу я,
Открой окно, зажги свечу...
-Ты что, дитя? -Хочу я хуя,
Онегина скорей хочу!
Татьяна рано утром встала,
Пизду об лавку почесала,
И села у окошка сечь
Как Бобик Жучку будет влечь.
А бобик Жучку шпарит раком!
Чего бояться им, собакам?
Лишь ветерок в листве шуршит,
А то, глядишь, и он спешит...
И думает в волненьи Таня:
"Как это Бобик не устанет
В таких работать скоростях?"
(Так нам приходится в гостях,
Или на лестничной площадке,
Кого-то тулить без оглядки.)
Но Бобик кончил, с Жучки слез,
И вместе с ней умчался в лес.
Татьяна ж у окна одна
Осталась, горьких дум полна.
А что ж Онегин? С похмелюги
Рассолу выпил целый жбан
(Hет средства лучше - верно, други?)
И курит топтаный долбан.
О, долбаны, бычки, окурки!
Порой вы слаще сигарет.
А мы не ценим вас, придурки,
И ценим вас, когда вас нет.
Во рту говно, курить охота,
А денег - только пятачок.
И вот в углу находит кто-то
Полураздавленный бычок.
И крики радости по праву
Из глоток страждущих слышны.
Я честь пою, пою вам славу,
Бычки, окурки, долбаны!
Еще кувшин рассолу просит,
И тут письмо служанка вносит.
Он распечатал, прочитал...
Конец в штанах мгновенно встал.
Себя не долго Женя мучил
Раздумьем тягостным. И вновь,
Так как покой ему наскучил,
Вином в нем заиграла кровь.
Татьяну в мыслях он представил,
И так, и сяк ее поставил.
Решил - сегодня в вечеру
Сию Татьяну отдеру!
День пролетел - как миг единый.
И вот Онегин уж идет,
Как и условлено, в старинный
Парк. Татьяна ждет.
Минуты две они молчали.
Евгений думал: “Ну, держись...”
Он молвил ей: "Вы мне писали?"
И гаркнул вдруг: "А ну, ложись!"
Орех, могучий и суровый,
Стыдливо ветви отводил,
Когда Онегин член багровый
Из плена брюк освободил.
От ласк Онегина небрежных
Татьяна как в бреду была.
И после стонов неизбежных
Под шелест платьев белоснежных
Свою невинность пролила.
Hу, а невинность - это, братцы,
Во истину - и смех, и грех!
Ведь, если глубже разобраться,
Hадо разгрызть, и съесть орех!
Hо тут меня вы извините!
Изгрыз, поверьте, сколько мог.
Теперь увольте и простите -
Я целок больше не ломок.
Hу вот, пока мы здесь пиздили
Онегин Таню отдолбал.
И нам придеться, вместе с ними,
Скорее поспешить на бал.